4 июля 2001 г.
***
Около трех часов в г.Урус-Мартан сотрудники российских силовых структур попытались задержать сотрудника Заводского РОВД г.Грозного Тимура Нурадиевича Ясаева, 1975 г.р., ночевавшего в доме у матери (ул. Кирова, 24). Вначале операция развивалась по вполне отработанному сценарию: в заранее блокированный четырьмя-пятью БТРами дом, выбив автомобилем «Урал» ворота, в темноте ворвались вооруженные люди в масках. Именно после таких вторжений в райцентре и окружающих его селах пропадали люди. Но в этом конкретном случае операция дала сбой. Тимур Ясаев оказал сопротивление. Перестрелка с ним продолжалась несколько часов; о результатах боестолкновения ПЦ «Мемориал» ничего не известно.
Впрочем, в остальном все было как всегда. В загнанный во двор «Урал» сотрудники российских силовых структур погрузили представлявшие хоть какую-то ценность вещи, в частности посуду и ковры. Забрали около 80 тыс. руб., золотые цепочки, кольца. Оставшееся имущество испортили или разбили.
Они выстрелили в живот матери Тимура Ясаева. Командовавший операцией военный комендант Урус-Мартановского р-на Гейдар Гаджиев, увидев вынесенную во двор дочерьми женщину, закричал: «Пусть подыхает». В больнице, куда она была доставлена в тот же день, ей удалили часть тонкой кишки. После второй операции в 2003 г., так и не поправившись, Зулай Омаровна Ясаева, 1954 г.р., умерла. В ходе операции был ранен младший брат отстреливавшегося милиционера, Харон, 1984 г.р. Ворвавшиеся в дом вооруженные люди выстрелили ему в ногу.
Уходя, «силовики» заминировали и позднее, специально для этого вернувшись, взорвали дом. Он был разрушен до основания. Сам же Тимур Ясаев «исчез». Неизвестно, вырвался ли он из окружения (на этой версии настаивают сотрудники российских силовых структур), был задержан или же убит. Никто после этого не видел его ни живым, ни мертвым. По факту исчезновения сына Зулай Ясаева подала в прокуратуру заявление, обращалась и в другие структуры. На месте происшествия работала следственная группа. По состоянию на середину января 2006 г. Тимур Нурадиевич Ясаев числился пропавшим без вести.
О том, что произошло в ту ночь в их доме, рассказала Эльза Ясаева, 1979 г.р.: «…Где-то в три часа ночи я проснулась. Мне что-то не спалось. Я услышала какой-то шум и хотела подняться, но не успела. Взломав нашу дверь, в дом вбежали военные в форме, в масках, с оружием в руках. Испугавшись, я закричала. От моего крика поднялась мать и мой младший брат, Харон, 1984 г.р., находившиеся в одной со мной комнате. Люди в масках направили на нас свое оружие. Началась автоматная стрельба. Ворвавшиеся, ничего не говоря, стали бить Харона, который спал на полу. Ему даже не дали встать, и начали бить ногами, автоматным прикладом.
Два моих старших брата – сотрудники Заводского отдела милиции Грозного. Они работают добросовестно и честно. В свободное время приезжают домой с ночевкой. В этот вечер брат Тимур и его жена Марина Хехоева, 1983 г.р., были дома и спали в соседней комнате.
Они, как я потом узнала, также проснулись от моего крика. Дверь в их комнату была закрыта. Несмотря на то, что там могли быть дети или женщины, ворвавшиеся автоматными очередями вскрыли дверь. Стреляли всюду: на улице, во дворе, в доме. Было очень страшно, и я продолжала кричать, а они били меня по голове, по животу.
Мама кричала и просила, чтобы меня не били. У меня шел седьмой месяц беременности. Эти нападавшие видели, что я беременна, но не прекращали бить по животу. Наоборот, издеваясь, они обзывали меня всякими грязными словами. Произносить их я стесняюсь. Это были обыкновенные варвары.
Взломав дверь, они стали кидать гранаты и дымовые шашки в комнату, где находились Тимур и его жена Марина. Как только я услышала первый взрыв, то подумала, что брата и сноху убили. А военные из нашей комнаты продолжали бросать гранаты. Оказалось, что с улицы тоже закидывали комнату гранатами. Мама на коленях просила, чтобы они не делали этого, объясняла, что у нее там сын и невестка. Мать плакала: «Ребята, за что вы убили моего сына и сноху?» А один, в маске, толкнул ее ногой, и мама упала, ударившись головой об пол.
Стрельба и взрывы продолжались. У меня пересохло в горле. Я почувствовала себя плохо и плакала. Плакала и мама, умоляя их прекратить стрельбу. Военные же продолжали избивать нас. Я подумала, что они убили Тимура и Марину. Не надеялась даже их трупы увидеть, ведь туда кинули столько гранат. Но вдруг, ударившись головой о дверь, из соседней комнаты к нам вбежала Марина. Тут же военные начали ее бить ногами, прикладами по голове, по животу, по ногам. Они кричали на нее: «Кто там? Сколько их? Кем тебе приходятся? Мы тебя убьем!»
От сильного удара в голову Марина потеряла сознание и упала рядом со мной. Я стала бить ее по щекам, стараясь привести в чувство. Когда она очнулась, то сказала, что Тимур живой и сам вытолкнул ее к нам. Он хотел, чтобы она осталась в живых. Брат сказал ей: «Судя по всему, они пришли убить нас. Я не хочу, чтобы погибла ты». Они были женаты всего три месяца.
По словам Марины, и с улицы, и из нашей в их комнату бросали гранаты. Брат успел выбросить до взрыва две из них подряд. Ему в этом помог Аллах. Мои братья добрые, хорошие, добросовестные и за свою жизнь никому ничего плохого не сделали.
Военные выстрелили в живот моей матери и в ногу младшему брату. Мама упала. Военные прикладами стали гнать нас из дома. Мы с Мариной подняли мать и потащили ее в старый дом, расположенный в нашем дворе. Она истекала кровью, брат тоже. Нас заставили лечь на пол. Я плакала, просила, чтобы маму увезли в больницу. У них на улице были машины: «Уралы», УАЗики и БМП. Думала, что она вот-вот умрет. Уж лучше бы нас сразу убили, думала я, чем все это переносить. Страшно было видеть, как на моих глазах умирает мать, родившая меня. В моих ушах стояли взрывы. Я не вспоминала о своей беременности, о ребенке, который находился у меня под грудью.
Харон утешал маму: «Зулай, ты должна жить, ты нам нужна. Мы без тебя жить не сможем». Но она говорила, что ей плохо и что умирает. Просила нас жить в согласии и присматривать друг за другом.
На полу в старом доме мы пролежали около часа. Затем нам приказали выйти оттуда. С Мариной мы вновь потащили мать. Харон, раненый в ногу, еле-еле шел за нами. Нам не позволили взять что-нибудь, даже документы и деньги.
Через соседний двор мы вышли на улицу. Российские военные находились везде: они были и в соседнем доме, где жил мой дядя. Нам приказали лечь на землю на улице напротив нашего дома, видимо, собираясь его взрывать. Подъехало еще несколько машин. Я очень просила, чтобы отвезли маму в больницу, но военные посылали меня ко всем чертям. Остальное говорить не могу, стыдно.
Один из военных выстрелил в сторону нашего дома из гранатомета. Раздался страшный взрыв. Я подумала, теперь-то от брата ничего не осталось. Что-то загорелось. Из-за стоящей напротив машины я ничего не могла ничего толком разглядеть и посчитала, что горит наш дом. Но это был газ. Произвели еще два-три выстрела гранатометом. Перед каждым выстрелом кричали: «Расходитесь, лягте на землю, стреляем...»
Вдруг я увидела человека в форме и в кепке, немножко полноватого, очень похожего на чеченца. Я попросила его на чеченском: «Хотя бы мать мою отвезите в больницу, она истекает кровью. Ведь ты же мусульманин. У тебя разве нет родных, отца, матери?» Я плакала и просила его. Так же просила и Марина. А он сказал: «Что ты бормочешь там? Заткнись. Сейчас как дам и тебе тоже». И швырнул в меня ногами камни.
Мама попросила положить ее на бок, так как рана очень болела. Она сказала, чтобы я замолчала, поскольку никто не обращает на меня внимание. Но мать узнала того военного в кепке. Это был комендант Урус-Мартановского р-на Гейдар Гаджиев.
Военные ударили БТРом соседнюю калитку и вывели из того дома всю семью: старого пожилого человека и малолетних детей. Всех их положили на землю рядом с нами. Им тоже досталось: военные били их ногами. Рядом с нами на земле лежал и сын Супьяна Махчаева, бывшего мэра Грозного. Он недавно приехал из Москвы и в эту ночь был в гостях у моего двоюродного брата Асламбека. Они большие друзья. Марина сказала коменданту: «Я тебя узнала, знаю, что ты – друг Махчаева Супьяна, а тот в красной футболке – его сын». В ответ от Гейдара Гаджиева мы услышали: «Да пошли вы со своим Махчаевым. Кто ваш Махчаев?»
Военные подняли моего брата Харона и увели от нас за БТР. Его там били прикладом, ногами, требовали, чтобы он что-то сказал. А брат был раненый и истекал кровью. Тем временем военные выносили наши вещи из дома и грузили их на БТРы и «Уралы». Потом мы узнали, что они забрали некоторые наши документы, серьги, бриллиантовое кольцо Марины, мои украшения. Украли кошелек брата, где было $1100 и еще 10 тысяч рублей. Это были его боевые деньги. Он копил их на дом.
Каждый раз, когда мимо нас проходил Гейдар Гаджиев, мы с Мариной просили его, чтобы маму отвезли в больницу. Но наши просьбы на него не действовали. Прошел комендантский час. На улице стало светло. Они подкатили к нам «Урал» и посадили в кузов маму и меня. Нас повезли в больницу. Машина ехала быстро, и в кузове нас трясло. Маме было больно, но машина скорость не сбавляла. Наконец, мы доехали. Военные оставили нас в больнице и, ничего не сказав, уехали.
Врач определил, что маму надо оперировать, так как пуля задела кишечник. Ее подняли в операционный блок. Я волновалась за оставшихся дома. Через час на машине скорой помощи привезли Харона. Ему врачи промыли рану и перевязали. К счастью, кость не была задета. Маму оперировали два часа. Врач сказал, что ей удалили часть тонкой кишки, и что операция прошла успешно. А я не знала, что случилось со старшим братом, и плакала…»
Рассказывает Абу Ясаев, дядя Тимура Ясаева (проживает по соседству):
«Услышал, что по улице проехала техника и остановилась рядом с нашим домом. Началась стрельба. В окно увидел, что из дома брата вырвалось пламя. Я хотел выйти, но в доме была уже большая группа военных. «А, и они здесь. Оставь дочку и выходи». Я, прижав дочь, сказал, что без нее не выйду, лучше пристрелите нас обоих. Оставлять ее не хотел, потому что боялся, что они с ней что-то сделают. Военные были без масок и были русскими. Ими командовал Гейдар Гаджиев, военный комендант.
Меня вывели на улицу и держали около дома. Этот Гаджиев, подойдя ко мне, достал пистолет из кармана и, показав его мне, спросил: «Что это?» А я: «Пистолет». «А, разбираешься», – говорит. Я сказал, что служил в армии.
Мне показали удостоверение племянника и спросили, знаю ли я его?.. Я сказал, что он мой сосед, боясь признать племянника. Комендант, взбесившись, начал орать, что надо уничтожить весь наш род. Между нами произошла словесная перебранка. Я сказал, вот так вы умеете воевать со стариками, женщинами и детьми. Он крикнул: «К стенке этого негодяя». На меня навели оружие. Но один из военных заступился, встал между мной и наведенным оружием.
Я увидел раненого Харона и хотел подойти к нему, но один из военных, нацелив оружие, сказал: «Сейчас череп снесу».
На слова Гаджиева, что знает о работе Тимура в милиции, я заметил, что он мог бы задержать его на любом блокпосту и не творить здесь войну. Комендант стал кричать: «Ты меня будешь учить». По рации он вызывал подмогу, кричал: «Где техника? Вертушки давай»…
Через 15 мин. после того как они уехали, приехали какие-то другие военные, они были на «Уралах». Спросили, где Тимур. Я сказал: «Вы или его забрали, или забрали его тело».
При входе в РОВД Урус-Мартановского р-на до сих пор висит его фотография на стенде «Внимание! Розыск»».
По неподтвержденным данным, защищаясь, в ту ночь Тимур Ясаев убил капитана СОБРа и ранил двух военных. Сам же вырвался из окружения и скрылся. Однако его родственники полагают, что слухи об этом были распространены Гейдаром Гаджиевым, пытавшимся снять с себя ответственность за нападение на дом сотрудника милиции и ранение ни в чем не повинных людей.
Из книги «Здесь живут люди», Усам Байсаев, Дмитрий Грушкин, 2006 г.
