Джейн Биркин, умершая 16 июля сего года, -- знаменитость, настоящая звезда. Миру она известна как англо-французская актриса, талантливая певица, подруга знаменитого Сержа Генсбура. Президент Макрон не преувеличил, когда назвал ее «французской иконой».
Я же хочу сказать о ней то, чего многие не помнят или даже не знают.
Впервые я увидел Джейн в Париже на митинге в поддержку Чечни. Приехав во Францию совсем недавно, я с восхищением и благодарностью убедился, что французы возмущены варварским нападением огромной России, возглавляемой новоиспеченным (дело было в 2000-м) президентом Путиным, на крошечную республику. Кого только не было на том митинге! На импровизированную трибуну один за другим поднимались философы Андре Глюксманн и Бернар-Анри Леви, кинодива Катрин Денев, депутат Европарламента Оливье Дюпуи. Организаторы митинга из Amnesty International насилу сдерживали натиск толпы журналистов из ведущих СМИ Франции, рвущихся побеседовать со звездами кино, эстрады и политики, пришедшими на эту весьма многолюдную акцию. Надобно заметить, что политические и культурные пристрастия этих знаменитостей подчас, мягко говоря, не совпадали. Неважно: в те дни всех их объединяли сочувствие чеченцам и негодование, вызванное жестокостью российских властей и бесчинствами военных. Новости о бойне, развязанной в республике всего лишь потому, что она пожелала воспользоваться якобы обеспеченным ей правом на самоопределение, буквально потрясли мыслящую часть французского общества. Если, может статься, кто-то в душе и оставался равнодушным, наплевательская поза исключалась: от того, кто бы рискнул ее продемонстрировать, все отвернулись бы. Такого страстного неприятия, каким Франция 2000-2005-го годов ответила на подлую расправу над Чечней, не проявила больше ни одна европейская страна, хотя, разумеется, и там многие интеллектуалы не одобряли происходящего.
-- Это Джейн Биркин, -- сказали мне, когда на том (для меня -- первом) парижском митинге к микрофону подошла маленькая хрупкая женщина. Она обращалась к толпе тихим, совсем не митинговым голосом, но было заметно, что ее слушают. Я с умным видом кивнул головой, притворяясь, будто знаю эту даму, хотя, по правде сказать, из тысяч протестующих, собравшихся перед Центром Помпиду с транспарантами "Нет войне в Чечне" и "Путин – убийца", мне были известны только Глюксманн и Денев. Для меня жизнь во Франции, вхождение в ее культуру тогда еще только начинались. Среди прочего мне предстояло узнать, кто такая Джейн Биркин и как сердечно, трогательно она относится к чеченцам. Но и не ведая ни о чем таком, я ее запомнил. А два года спустя мне случилось и пообщаться с ней, пусть мимолетно.
Это произошло, когда французская журналистка Милен Солуа организовала приезд во Францию чеченского детского ансамбля танца "Даймохк". Я тоже там присутствовал. Меня представили Биркин как генерального представителя республики Ичкерия в России (правда, бывшего – попав в Москве под арест, я был вынужден покинуть страну сразу после освобождения).
Как оказалось, Джейн очень волнует вопрос, как чеченцам удается оказывать сопротивление стране, которой боятся во всем мире. Она задавала множество вопросов – таких, что отговорками не отделаешься. Еще ее интересовал семейный уклад чеченцев, она хотела знать, какое место в нашем обществе занимает женщина. Было видно, что она рада случаю получить информацию из первых уст. Но, увлеченная беседой, она одновременно успевала следить, чтобы маленькие гастролеры хорошо ели: ей чудилось, что они стесняются, это ее сильно беспокоило.
Двадцать человек детей, собранных по селам республики, приехали в Париж без подготовки к выступлению: проводить репетиции в Грозном в условиях войны было немыслимо. Для юных чеченских танцоров, буквально вырвавшихся из военного кошмара, это было чудом, но и потрясением -- внезапно оказаться в центре ласкового внимания столичной общественности. Не одна Джейн – все старались окружить их трогательной заботой.
Отправляя своих чад в дальнее путешествие, близкие, естественно, приготовили им в дорогу запас еды, в основном консервы и напитки. Этого должно было хватить, чтобы добраться до Франции и малость там освоиться. Расчеты не оправдались: как всегда бывает с детьми, все, что планировалось на неделю, съели за два-три дня. Однако голод в Париже нашим танцорам не грозил. Каждый норовил их чем-нибудь угостить. Французы встречали чеченских детей, как родных. Вот и Джейн Биркин решила организовать в честь юных гастролеров обед. Ее мать, на первый взгляд суровая, чопорная англичанка, оказалась невероятно милым человеком. Как она суетилась, как боялась, что на всех не хватит! Столы без того ломились, а она принялась готовить новые сэндвичи. Сама Джейн подбегала к каждому из маленьких гостей, следила, чтобы все попробовали предлагаемые вкусности, разливала ребятам напитки. И они, поначалу смущенные увещеваниями руководителя ансамбля, что важно, мол, не осрамиться, "вести себя, как подобает", в два счета оттаяли. Развеселились, расшалились, короче, стали тем, кем и были, – детьми.
Джейн играла с ними, будто ровесница, и те, забыв, что еще полчаса назад пытались показать, какие они большие и серьезные, бегали с ней, резвились, хохотали. В тот вечер они забыли, что там, откуда они приехали, идет война, что им скоро предстоит вернуться туда, где смерть подстерегает тебя на каждом шагу, и совсем не важно, взрослый ты или малыш.
Заранее выучив с помощью Милен какую-то песню на чеченском, Джейн даже попыталась ее спеть, рассмешив ребят своим франко-британским акцентом. Никто тогда не знал, что эта шутливая эскапада послужит толчком для создания песни "Тоска по родине отцов" (Nostalgie Pour la Terre de Nos Peres). Эта студийная запись позже выйдет в сборнике чеченских песен французской организации «Marcho dogila» ("Марша ДогIийла" – в переводе с чеченского «Добро пожаловать»). Мало того: Джейн Биркин еще несколько лет будет исполнять эту песню на своих концертах по всей стране.
А на том милом домашнем обеде, что затеяли мать и дочь для маленьких чеченцев, пока Джейн занимала детей, ее мама успела наготовить сэндвичей столько, чтобы они забрали их с собой. Я видел глаза этой женщины, полные нежности и сострадания. Чем еще она могла выразить эти чувства, переполнявшие ее душу?
Организаторам гастролей удалось устроить так, что дети смогли выступать в настоящих театральных залах. И это было не трудно: никто ни разу не потребовал платы за зал, за использование музыкальных инструментов. Франция раскрыла свои объятия ребятам из воюющей Чечни. И когда они танцевали, из зала смотрели на них, порой не в силах сдержать слез, лучшие люди страны, ее цвет. Джейн Биркин, чета Глюксманнов, многие другие.
Каждое выступление юных горцев было не просто успешным – оно волновало по-особенному, ведь за спинами этих ярких, талантливых детей маячили картины кровопролития и разрушения, страшная сказка, из которой они вырвались всего на несколько дней. А танец самого маленького, пятилетнего участника ансамбля заставил многих зрителей просто расплакаться. Столько экспрессии было в каждом движении этого ребенка, в его танце было так много простодушного задора и радости жизни, что это не могло не умилять французов. "И Путин хочет покорить этого мальчика?" – спрашивали они, посмеиваясь сквозь слезы.
В те годы помощью чеченцам Милен Солуа и Джейн Биркин занимались вместе. Так или иначе в их начинаниях участвовали и Андре Глюксманн, и кинорежиссер Ромен Гупель, и многие другие. С этой целью энтузиасты организовывали все новые и новые мероприятия. А в 2003 году, когда ребята из ансамбля "Даймохк" по инициативе Милен опять прибыли во Францию, Джейн давала с ними совместные концерты на выходных в престижном концертном зале Cabaret Sauvage в Париже. Она души не чаяла в этих ребятах, они приводили ее в восторг.
Милен с благодарностью вспоминает, что именно Джейн познакомила ее с Арианой Мнушкиной из "Театра дю Солей", а та организовала поездку по Франции для 40 юных танцоров, пятерых музыкантов и двух хореографов, причем за время этого турне они дали несколько представлений. Джейн привезла всем ребятам балетные тапочки, и для каждого из них она, вместе со своей матерью, нарисовала картинку с его именем. Именно в этот визит детского ансамбля Джейн, Ариана, Глюксманн и Милена создали ассоциацию "Марша ДогIийла".
В 2007 году Джейн поддержала идею Милен создать "Караван культуры солидарности" и стала одним из главных партнеров проекта "Бабель Кавказ", участники которого посетили три страны: Грузию, Азербайджан и Польшу. И всюду, где появлялись, они рассказывали о самом наболевшем – о войне в Чечне. Биркин признавалась, что хотела бы поехать в Грозный, выступить там, спеть для чеченцев на их языке. После всего этого ее интерес к теме Чечни стал уже так широко известен, что по любому поводу, связанному с оказанием помощи чеченцам, все в числе первых обращались к ней. В частности, ее подпись стоит и под обращением на имя российского руководства с просьбой помочь в розыске пропавшего без вести в 2017 году в Чеченской республике певца Зелимхана Бакаева.
Знавшие Джейн Биркин вспоминают ее как хрупкую женщину с очень сильным характером, неутомимо отстаивавшую справедливость, идущую во имя благой цели наперекор воле сильных мира.
Так, для профессора бельгийского открытого университета Одд Мерлин Джейн стала живым символом борьбы за освобождение Чечни. Она вспоминает, как Джейн случайно оказалась в городе Клермон Ферран как раз тогда, когда там открылась выставка, посвященная войне в Чечне. Певица приехала туда с концертом.
-- Неожиданно для всех она пришла задолго до начала концерта, общалась с каждым из организаторов и гостями выставки, искренне сопереживала их боли, – рассказала мне Одд. – А первую часть своего концерта Джейн посвятила Чечне и вновь исполнила песню на чеченском языке".
Профессор Мерлин вспоминает, насколько глубоко, как личное горе, Джейн переживала страдания чеченцев.
-- Она болела этим, – говорит Одд.
А вот как отозвался о Биркин Александр Черкасов, член правления Центра защиты прав человека "Мемориал":
-- Очень достойный человек, боровшийся со злом, ещё когда это не стало мейнстримом.
Черкасов уверен, что она осознавала свою ответственность перед обществом. Это вообще свойственно артистической среде Франции, но даже на ее фоне Биркин, несомненно, выделялась. Она постоянно старалась освежить память склонной к забывчивости публики, привлечь ее внимание к тому, что творилось в Чечне. Еще в 1999 году Джейн стала активной участницей движения в защиту прав чеченцев, отстаивающих свою свободу в развязанной Россией войне, -- вспоминает Александр. Тогда, подписав протест французских интеллектуалов, составленный Андре Глюксманном, она вступила на этот путь на долгие годы.
По словам Черкасова, он познакомился с ней, когда приехал в Париж на пресс-конференцию, где пытался поведать миру о кошмаре, учиненном российскими силовиками в селении Новые Алды в феврале 2000 года. Правозащитник считает, что именно участие Джейн Биркин в этом мероприятии придало ему значимость. Она взяла на себя миссию донести до французов правду о том, что случилось в Новых Алдах. А позже, в 2005-м, при встрече с Джейн в Москве у Александра сложилось впечатление, что она уже полностью вовлечена в чеченскую трагедию:
-- Ее понимание происходящего не сводилось к общим местам, она могла углубиться в тему, как человек, занимающийся этим не первый год. Джейн погружалась в вопрос естественно, как будто речь шла о ее личных делах. Она была не просто символом свободы, – уточнил Черкасов. – Она несла правду о Чечне, чувствуя свою ответственность, – это редкая позиция, достойная звезды такого уровня".
Одна за другой угасают звезды на небосклоне Франции и всего мира. Но их свет останется с нами, на то они и звезды. Джейн Биркин – одна из них. А в сердцах тех, кому она в страшный час так горячо и безоглядно протянула руку помощи, не угаснут любовь и благодарность.
